Театр-лаборатория: обман под маской эксперимента?

Мне вдруг однажды пришло в голову – ведь все мы не эксперты. Мы ходим в театр, возможно, даже читаем пьесы. И доверяем – актерам, режиссерам и людям, которые советуют нам тот или иной продукт. Но ведь мы не знаем, как быть должно? А, быть может, простому зрителю следовало бы это знать? Попробуем разобраться на конкретном примере. Любимый своими постоянными зрителями и восхищающий «случайно зашедших» Запорожский муниципальный театр Ви имеет статус лаборатории. Мы обращаемся к Ольге Доник, актрисе театра-лаборатории, за разъяснениями, что такое собственно «театр-лаборатория», каким он должен быть и не выдают ли здесь неопытному зрителю под маской эксперимента низкопробный продукт?

- Театра Ви как лаборатории сейчас не существует. И тот, кто регулярно ходит в наш театр, может отследить эту ситуацию. Чтобы следовать принципам театра-лаборатории, необходимо знать, что есть лаборатория, что значит этот термин и откуда он пошел, и как он развивался, и понимать это должны не только актеры и остальная творческая группа, но и руководство в том числе. А термин этот ввел Ежи Гротовский знаменитый польский театральный реформатор и режиссер. Лаборатория – это театр, который даже будучи ограниченным в средствах, ищет новые формы, новые средства выражения, и – находит их. И наоборот: чем больше даешь театру денег, тем хуже. Если театр беден, он ищет новые формы. И это то, что делал Ви в начале своего пути. Лучшие, сложнейшие, работы драматургов, которые разрабатывались невероятно тяжело, вещи сильные, глубокие, невероятно масштабные. А что мы показываем сейчас? Разница есть. И качество этого продукта, качество режиссуры, которая сейчас происходит в театре и которая происходила до этого, также отлична от той, что была и той, что могла бы быть. Вектор театра меняется и меняется потому, что у руководства нет ясного понятия, что такое лаборатория и что это за собой несет. И под этим названием, под прикрытием эксперимента подается публике абсолютно все что угодно.

- Вы видите проблему именно в режиссуре? Можете объяснить на примерах из репертуара театра?

- Нет, не только в режиссуре. Проблема театра Ви сегодня – это отсутствие правильного управления. С января мы начинаем работу с главным режиссером Владимиром Савиновым, пока рано говорить о том, какой будет эта работа. Но просто необходимо говорить о ситуации, которая есть сейчас и которая складывалась на протяжении работы нынешнего руководства. Ни художественного руководителя, ни главного режиссера, и никого, кто бы хоть как-то мог художественную часть брать под свое крыло и формировать целостный продукт. Есть директор – без образования и опыта. И в принципе без целостного взгляда на театр как сферу искусства. Есть режиссеры, которых он приглашает по степени согласия с его точкой зрения. Тот же Виктор Попов, создатель театра-лаборатории, не ставит сейчас, хотя он был готов, он не может найти взаимопонимания с нынешним руководством. Да, это неизбежно. Всегда будет определенный конфликт между творческой и административной группой. Но одно дело, когда это разногласия в творческом процессе, а другое, когда театр превращают в завод и устанавливается какой-то авторитарный режим. Спросите любого актера любого театра, и любой Вам ответит, что хочет играть что-то высокое, духовное, возвышенное, работать, творить. А что мы видим сейчас?

Тут и переходим непосредственно к спектаклям. Например, недавняя премьера театра - «Песочница» в постановке Андрея Романова. Мне кажется, с режиссерской точки зрения это абсолютно беспомощный спектакль. Я вижу работу актеров, качественную работу з по созданию звуковой атмосферы, но я не вижу режиссуры. Я не вижу ясного, целостного взгляда режиссера на поставленную проблему. Я не вижу вывода режиссера относительно этой проблемы. Я, собственно, проблемы не вижу, которую режиссер ставит для меня, как зрителя, - на какой вопрос я должна получить ответ? Но нашим руководством это воспринимается как прекрасный пример театральной постановки. Это обидно и неприятно.

Другой пример –  «Пир во время чумы» по «Маленьким трагедиям» Пушкина. Постановка Виталия Денисенко. Тут очень интересно и хитро скомбинирован текст. Вот это действительно достижение хорошее – компиляция текста. Как, казалось бы, вещи несовместимые вполне логично переплетаются. Но что это в целом? Эклектика – немного оттуда, немного отсюда. Это смотрится свежо, но, в принципе, - это вторично. То же самое касается «Песочницы», одной из последних наших премьер. Подход вторичен – к пьесе, к ее интерпретации и реализации на сцене. Хорошо сделано актерами, потому, что актеры стараются и вкладывают туда, на сцену, зрителю, все свои силы. Но режиссер собрал вторичные приемы, перемешал их немножечко – под вывеской лаборатории вполне сойдет за достаточно  неплохой продукт.

- Но ведь есть и действительно во всех отношениях качественный продукт?

- Конечно. Вот поэтому и обидно. Возьмем «Толкователь Апокалипсиса» Виктора Попова – моноспектакль актера Павла Неброева. С каким боем вышел этот спектакль! С каким усилием! И – этот спектакль постоянно находится в зоне риска. Им просто-напросто затыкают дыры в репертуаре. Условия, в которых играет артист очень напряженные, этот спектакль могут вообще не рекламировать. Вот мы видим рекламы, афиши, анонсы, все это есть. И вдруг – пауза, а потом снова реклама. Почему? Потому что дирекция просто не понимает, как этот продукт продавать. Потому, что не понимает его ценности. Потому, что это сложный театральный продукт.

Или прошлогодняя премьера «Из тишины» - пластический спектакль Татьяны Проскуриной. Это же действительно эксперимент! Это что-то новое, что-то нестандартное. А ведь все остальное – было в мировом театре, было в театре украинском. Было несколько раз. И какая же это лаборатория? Название!

Но вы поймите, я не говорю, что театр  Ви стал плохим. Нет, есть хорошие актерские работы, у нас хорошие актеры. У нас ребята, которые действительно могут показать класс. Есть хорошие работы визуальные, могут быть красивые декорации, звуковое сопровождение прекрасное, но в целом качество продукта, на мой личный взгляд, упало. И упало значительно. Потому, что нет, собственно говоря, эксперимента. Мы ничего нового не открываем. Мы действуем по старым схемам.

Мне очень жаль, что такой огромный опыт в этом театре накопленный разными людьми, такой огромный потенциал от нашей труппы и людей, которые с нами  сотрудничают сводится к местечковому, провинциальному, посредственному театру. Хотя потенциал для чего-то большего есть. И он не раскрывается. Вот это меня печалит. Театр был – театр пал. И никто не хочет из нашего руководства вернуть ему имя. Потому что наше руководство не понимает, где оно – это имя. Ситуация ясна, но отношение разное. Кто-то может воспринимать ее легкомысленно, но мне почему-то кажется, что это ведет нас в пропасть.

- Но ведь для восприятия такого высокого, сложного продукта, пожалуй, надо воспитывать аудиторию, уровень ее интеллектуальных потребностей?

- Воспитывать аудиторию или воспитывать менеджеров. Я считаю, что в почти миллионном городе зрительный зал в сто мест всегда может быть заполнен. Потому что людей, способных воспринимать сложное искусство, достаточно. Я не верю в то, что люди глупы. Люди не глупы. У нас огромный мозг, который весит 3 кг, как мы можем не понимать? Ну как?! Я не верю в то, что это может быть непонятно. Это может быть сложно. Есть вещи, которые могут отторгать – есть. Но я не верю, что люди не будут ходить на сложный продукт, и что он не должен из-за этого существовать. Просто потому, что кто-то не способен привлечь кого-то. Потому что иначе нам вообще надо отказаться от искусства как такового. Смотреть сериалы и телешоу. И больше ничего. Не смотреть хороших фильмов, не читать книг и не ходить в театр. Потому что это сложно. На спектакль приходишь не отдыхать, а чуть-чуть поработать. Публика реагирует на то, что мы ей предлагаем. Если мы будем предлагать плохой, низкопробный продукт, то она будет это потреблять и называть чем-то высоким. Если мы будем предлагать планку высокого продукта, соответственно, и публика будет понимать и требовать большего. Я не сторонник того что театр имеет какую-то воспитательную функцию, но театр не должен опускаться до ширпотреба.

- В том виде, как Вы мне это объясняете, я понимаю, что проблема действительно в рекламе – и как зритель понимаю, и как журналист. Но с другой стороны понимаю, что есть такие социальные группы, с которыми как не работай, как не рекламируй, не пропагандируй – они не будут, ни слышать, ни видеть. Надо ведь знать, где, как и с кем работать в плане рекламы.

- Безусловно. Но ведь это и есть задача арт-менеджеров. Понимать сферу рынка, на которую твое сообщение рассчитано, воздействовать на определенную категорию социальную, ясно и грамотно. Да, это тяжелая работа, но этому обучают! Тот же институт Карпенко-Карого выпускает в год по 15 арт-менеджеров. Они получают образование по специальности «Организация театрального дела» и, собственно, это именно те люди, которые должны становится главными администраторами театра и руководить им. У нас (в Ви) нет таких специалистов и, насколько я понимаю, наше руководство не заинтересовано  в том, чтобы такой менеджемент появлялся.

У нас вообще достаточно специфическое отношение администрации к актерскому составу. Камеры, например. Их недавно установили  в фойе и зрительном зале. Нам ничего не объясняют, с нами не говорят. «Сказали, значит, так надо». Это только потом по каким-то обрывкам мы воссоздаем картину и узнаем, что да как. За годы руководства Григория Одинцова не было проведено ни одного собрания, на котором с нами действительно что-то обсуждалось, строились бы какие-либо планы, принимались решения, посвящали нас  в какой-то существующий порядок вещей. Все, что мы имеем - это то, что директор встречается с какими-то людьми, они там что-то решают и потом это сообщается труппе и остальным сотрудникам.

После емкой и познавательной беседы осталось сделать лишь один вывод: каждый должен заниматься своим делом. Нет, правда. Без всякой претензии на пафосные изречения. Видимо, это закон нормального существования общества. Но насколько он практичен и уместен в такой нестабильной и неоднозначной, не поддающейся условностям институции, как театр? Тем более, если мы говорим о лаборатории? Шаткий вопрос.

Но мы нашли четкий, однозначный ответ, твердо стоящий на внушительном фундаменте опыта, профессионализма, классики и любого эксперимента. В театре необходима профессиональная администрация. Несколько настоящих специалистов, которые бы занимались главной административной задачей любой культурной сферы – налаживанием связей с общественностью.